(...) В апреле 1931 года Василий Григорьевич забрал из издательства экземпляры своей первой исторической повести «Финикийский корабль». Один отослал брату в лагерь с дарственной надписью: «Дорогому Мите, восточному страннику». Опасался ли Ян за собственную участь? О его службе у Колчака знали писатели Всеволод Иванов, Николай Ардов и Борис Четвериков. Все они работали в газете «Вперед», а ныне жили в Москве. Но никто не выдал, не проговорился. Ардов смолчал, даже когда был под следствием как «участник контрреволюционной группировки литераторов». В середине 1930-х Ян разыскал в Москве художника Евгения Спасского – штатного оформителя «Вперед». Писатель заказал ему иллюстрации для своей новой книги. Ян даже в мыслях не допускал, что человек, которому он когда-то помог в Омске, предаст его, чтобы выслужиться перед властями. Со Спасским он дружил и общался до самой смерти. (...)
Иван Просветов. В.Ян: биографический очерк. Ссылка на полный текст.
(...) И еще за писателем снова наблюдал Чингисхан. Художник Евгений Спасский (...) нарисовал тушью портрет великого кагана, следуя словесным указаниям Яна. Портрет стоял у Яна прямо на рабочем столе. (...)
И.В. Просветов. Десять жизней Василия Яна. Белогвардеец, которого наградил Сталин. - М.: Центрполиграф, 2017. - С.245.
[...]Футуризм, искусство нового- наша жизнь. Маяковский мой ученик - до конца, до гибели своей был футуристом. Вам учиться никогда не поздно. Переписываясь с нами, говоря с Женей Спасским, - ему наша любовь! - он жил у нас летом 1918 года, в Башкирии - вы скоро многое поймете. [...]
Из письма Д.Д. Бурлюка к О.С. Бумгартен. 08.03.1961 г. (Частная коллекция)
Евгению Спасскому
Так душу обмакнув,
В цвет розово-телесный
Пером тончайшим выводить,
Как бисер, паучки блестят водою пресной
Ты кистью, я пером
С тобой вдвоем,
И воробей подслушивает мысли
Летунчики, летящие за выси.
И мы вдвоем и голубой, и карий
Под кровлею одной земли пророки
Ловили до зари руками рока токи
Ты ЕвСкий я Хлебнóй.
Так хорошо вдвоем
Ловить лучи зари и солнца блески днем
Лежу я на твоем ковре
Тулупчик мой со мной, на мне
И синь небес над головой
Лазурью дышишь ты,
Я ж слышу волчий вой
Пустой, косой,
Тоской безбрежной.
Май 1922 г., Москва
Временами Б.Л.∗ охватывала надежда на лучший исход для Тициана∗∗. Двадцать восьмого января 1946 г. он писал в Ленинград свему другу поэту Сергею Спасскому (тоже вскоре арестованному): «... (Евгений Дмитриевич <Спасский>) недавно тут был и принес радостную новость: Тициан жив и дело его пересмотрят».
∗Борис Леонидович Пастернак - поэт, писатель и переводчик.
∗∗ Тициан Табидзе (1895-1937) - поэт, прозаик и переводчик; близкий друг Б.Л. Пастернака, реперссирован.
Ольга Ивинская. В плену у времени. Годы с Борисом Пастернаком. – М.: FAYARD, 1972 – с.139
Из письма Н.Табидзе от 24 января 1946 г., Москва.
Новогодняя ночь это часы рождения Ленички, и ради него Асмусы устроили семейную детскую елку без блеска и интересных новогодних гостей. Они как бы остались без великолепия и шума Нового года, принеся его в жертву Зине и Лене. Я просидел у них всю ночь, немного поспал утром у себя дома и пошел мыться. Немного погодя приходит Зина (она ночевала у Асмусов и, пока я мылся, вернулась) и говорит: «Огромная радость. Тициан жив, от него известие». И оказалось, что у нас сидит Евгений Дмитр<иевич Спасский> с этой новостью.
С этого начался мой новый год. Когда Зина сказала это, она расплакалась и я разревелся.
Из письма Н.Табидзе от 4 декабря 1946 г., Москва.
Грешный человек, когда Евгений Дмитриевич (брат Сережи Спасского) привез тогда эту ошеломляющую радость о Тициане∗, я подумал, что известие это правильное, т. е. что он жив, но что ограничатся словами и обещаниями, а щедрость и благородство никогда не пойдут так далеко, чтобы его освободить. Как это бездарно и жестоко!!
∗Речь идет о привезенных Е.Д. Спасским слухах о пересмотре дела Тициана Табидзе.
Борис Пастернак. Полное собрание сочинений с приложениями. В одиннадцати томах. Т.9. Письма 1935-1953. – М.: СЛОВО, 2005 – с. 438, 478
Дорогой Давид Давидович!
Добыл Ваш адрес -поздненько, но вот собрался и пишу Вам. Не знаю, пишет ли Вам Евгений Спасский? Он сейчас в Москве, год назад бывал у меня. Вспоминаете ли Вы "обилечивание тетей, обилечивание дядь"? Слышал ли Вы, что умер Антон Сорокин? Читали ли какие-нибудь мои книги. <...>
А помните Валерию Лебель и картины Спасского на выставке - женщин с наклеенными волосами?
Сейчас мы живем скучнее, положительнее, с квартирами, договорами, гонорарами, и слишком большим вниманием к благополучию.<...>
Посылаю Вам книги. Особенно хочу чтобы Вы прочитали "Кожушок". Когда я его писал, я думал о Спасском. Походит? <...>
Из письма Б.Д. Четверикова к Д.Д. Бурлюку. 1928 г. (НИОР РГБ ф. 372 (Фонд Бурлюка), картон 15, ед.хр. 66, л.1-2)
Читать Б.Д. Четвериков Кожушок
Оказывается, Бурлюк задумал сделать по приезде в Омск свою выставку… […]
Принял участие в выставке и художник Евгений Спасский. Он тоже представил для показа почти непристойные ню. Разглядывая его работы, я никак не предполагал, что в недалеком будущем мне придется коротать с ним долгие нелегкие дни. […]
Потребовалось несколько минут на оформление меня в штате. Мне вручили удостоверение, где значилось, что я – имя рек – корректор фронтовой газеты «Вперед». […]
Поместился я в большом бурого цвета вагоне четвертого класса. […]
В этом вместительном вагонище помещался весь штат фронтовой газеты. И когда я немного освоился и пригляделся, то увидел, что все это – дезертиры, все такие же, как я, люди, не желающие сражаться за Колчака. Да, да, я видел, что тут большею частью все народ призывного возраста: и метранпаж Горячев, и крутильщик Мишка Черепанов, и наборщики, в том числе – Всеволод Иванов, с которым мы как-то сразу подружились. […]
Всеволод познакомил меня с женой, маленькой и крайне подвижной женщиной, бывшей циркачкой. […] Мы пели, шутили, смеялись, в нашем кругу были художник Евгений Спасский (тот самый, который принес на выставку Бурлюка свои картины, а теперь числился в газете иллюстратором), мальчишка Бурев, ненароком застрявший в этом месиве, двое-трое наборщиков. […]
Борис Четвериков. Стёжки-Дорожки. Повесть о человеке ХХ века. (Не опубликовано)
3 марта. … Шабля∗ что-то долго не приезжает. Принес «свои» этюды, но, по-моему, тут есть большая часть не его работ. Есть довольно хорошие этюдики не по Шабле, произвели на меня хорошее впечатление. Я думаю, что это работы Спасского, Шабля же выдает их за свои.
6 марта. … Половина 4-го. Только что ушли Шабля и Спасский. Со Спасским я раньше знаком не был, но знал о нем. Интересный, как художник, и как человек. Ходил в расписанном полушубке и кепке с головой кота (март). Высказал свои взгляды на искусство. Главная его мысль заключается в том, что художник не должен быть вне массы, не должен уходить от народа, а все время вращаться среди него. Как древние пророки – учить и проповедовать. Тянуть толпу за собой. Собираются вместе с Шаблей ехать в Москву.
23 апреля. … Между прочим, Спасский уехал в Москву.
∗Художник Борис Сергеевич Шабль-Табулевич.
В.И. Уфимцев. Дневники. 1920 год. Собрание И. Галеева (Москва).
Здесь стоит упомянуть об одной детали, характерной для Алексея∗. Для росписи плафона в натуральную величину по его собственным эскизам были приглашены два художника – Спасский и Костенко. Эскиз должен был выполняться на ватмане, натянутом на потолке. Но с Костенко пришлось вскоре расстаться: то ли он нарушил тематику, то ли не подчинился требованиям автора, я точно не знаю. И тогда Алексей всю часть работы Костенко выполнил сам, стоя на лесах вместе с художником Спасским, расписывая потолок и фактически рискуя жизнью, так как не имел соответствующего опыта. Когда роспись была закончена, Алексею, естественно, предложили получить за это часть гонорара, но он категорически отказался. Уговаривал его и Стрижевский∗∗, и Спасский, зная, что у нас в то время было плохо с деньгами. Я его просто умаляла. Но Алексей был не приклонен. Для него гораздо важнее, чтобы никаких меркантильных соображений нельзя было приписать его принципиальному решению об отстранении Костенко от работы. […]
После совместной работы над плафоном посольства в Бухаресте отношения Алексея с художником Евгением Дмитриевичем Спасским укрепились и переросли в дружеские. Он стал часто бывать у нас, рассказывал много интересного. В свое время он дружил с Владимиром Маяковским и художником Давидом Бурлюком, уехавшим впоследствии в Америку. Все втроем они увлекались тогда декадентством и футуризмом. Спасский был значительно старше Алексея, много повидал в жизни, бывал в Париже, и слушать его было очень интересно.
Алексей в то время много рисовал. Однажды они затеяли писать портреты друг друга. Превосходный портрет Е.Д. Спасского, выполненный карандашом с акварелью, у нас сохранился. Вообще, портреты Алексею почти всегда удавались, сходство было большим. Позже, в 50-е годы Спасский написал мой портрет и довольно удачно. […]
∗ Архитектор Алексей Николаевич Душкин.
∗∗ Стрижевский А.Н., старший инженер по заграничному строительству Народного комиссариата иностранных дел СССР.
Душкина Т.Д. Воспоминания о жизни и творчестве архитектора Алексея Николаевича Душкина// Жизнь архитектора Душкина. 1904-1977. Книга воспоминаний. (Публикация, составление и научная редакция Н.О. Душкиной). – М.: Издательство «А-Фонд», 2004. – С. 85-86.
Имя художника... Впрочем, не буду приводить и его. Что оно скажет сознанию читающего эти строки? А между тем этот восьмидесятилетний мастер, в прошлом театральный художник, жил не где-нибудь в далекой Чухломе, а в Москве — в Фурманном переулке, в доме, что стоит чуть наискосок от музея Васнецова. Его мир — портреты-картины вечных людей, вечных персонажей мировой истории и искусства: Жанны д’Арк, Толстого, Леонардо да Винчи, Будды, Ломоносова — поражал меня всегда какой-то своей необыкновенной духовностью. В своих наездах в Москву я часто пытался заинтересовать творчеством и судьбой этого художника многих «критиков». Но безрезультатно. Конечно, моих собеседников можно было понять: художник такого примерно ранга, как Леонардо? Сейчас, здесь?! В каком-то заурядном Фурманном переулке, в обыкновенном пятиэтажном доме с темной, пахнущей кошками лестницей? И совершенно неизвестен?! Да что вы, этого не может быть!
С такой логикой, конечно, не потратишь пятак на то, чтобы проехать в метро до станции «Красные ворота», что рядом с Фурманным переулком, пройти квартал и постучаться в мастерскую художника*.
* Все-таки не удержусь, назову имена. Имена поэтов - Константин Скворцов, Даниил Андреев, имя художника - Евгений Спасский. Я оказался прав: вышли в свет книга "Роза мира" и сборники стихов гениального Даниила Андреева, книги Константина Скворцова, прошли первые посмертные выставки картин Евгения Спасского - Д.В.
Старый мастер ежедневно работал с кистью у мольберта по восемь, девять часов. Что ему слава? Она была далеко от него всю жизнь и не так уж нужна в последние годы. Что ему чья-то логика? Бог с ней, надо успеть высказать невысказанное, успеть реализовать себя. «Одна свобода из всех дана мне. То свобода дрожащей кисти...».
Диас Валеев. К тайне гения//"Уверенность в невидимом", том 2, книга 1, Третий человек или Небожитель (Роман-эссе), Обозрение целого.